Проходили дни, а Эммелина уставала на работе так, что порой жалела о своей идее устроиться на более высокооплачиваемую работу. То есть, ей нравилось получать деньги за свой труд, который в офисах не особо ценится, но никогда прежде она не думала, что быть взрослым человеком так сложно. Николас пытался сгладить углы своими ухаживаниями, но то только пугало Эммелину и даже немного раздражало. Она давно была самостоятельной, но с тех пор, как они высказались по поводу своих мыслей, изменилось абсолютно всё. Начиная с их разговоров и заканчивая взглядами. Нет! Ей нравился другой Ник! Ник, который был ей и другом, и братом, и, наверное, ангелом-хранителем. С недавних пор, последнее выше указанное качество проявлялось в большей и большей степени. А Эм с каждым разом все чаще чувствовала себя неловко. Такое внимание к её персоне было совсем непривычно.
Не удивительно, что утренний поцелуй не вызовет в ней громогласную радость. Она пытается, правда, очень пытается принять эти чувства, отвечать на них искренней взаимностью. Но он слишком часто относится к ней так, словно с неё нужно сдувать пылинки. Допустим, этот же самый завтрак, она могла приготовить и сама...Однако, до чего же приятный аромат исходит от подноса. И картина эта будет столь умилительной, что утреннюю раздраженность Эммелины будто бы смахнуло рукой. Сладко потягиваясь на мягких перинах, Эмма глубоко вдохнет запах...утра? Такое вообще существует? Если нет такого понятия, то его обязательно должны ввести. Ей хочется вновь опрокинуться на подушки и продолжить свой сон, но Эммелина отлично понимает, что ей нужно на работу. Надо - это то самое слово, которое заменяется этим любимым "не хочу". Взяв себя в руки она присаживается на кровати и выпрямляется. Глаза только через некоторое время привыкнут к яркому освещению в комнате. Во всем будет виновато солнце, но при этом свете действительно ощущалась атмосфера..хм..Совместного сожительства..?  Нет-нет-нет. Нет. Они ещё даже не пара. Или пара? Так, это точно не то, о чем Эммелина должна думать с утра по раньше.
- Доброе утро . Сколько уже времени?, - голос её был с хрипотцой, а зевая в ладонь, и вовсе сходил на нет.
Она прекрасно знала, что этому парню не лень готовить завтраки. В отличии от Эммы, у него они получались вполне пригодными. Николас, как ей казалось, вообще не из тех юношей, которым лень что-либо делать. И это даже было хорошо. Вряд ли бы ленивый парень принес завтрак в постель. У Николаса хорошо получалось быть заботливым и это только грело душу Эммелины. Убеждало, что она тогда оказалась не права, когда желала сбежать. Сейчас ей сложно представить себя без Хьюстона. Хотя-я...В этих мыслях до сих прокрадывалась идея о том, что это временное пристанище когда-нибудь будет испорчено теми ублюдками, что желают найти Эммелину. С недавних пор, она уже потеряла надежду найти своего дядю. Если тот действительно такой крутой, как говорили о нем раньше, то он и сам сможет её найти. Только...Вот бы он не трогал семью Хьюстонов. Это, наверное, было её единственным желанием. Как бы сильно не пугала близость души с Николасом, ей не хотелось причинять ни ему, ни его семье никаких проблем.
К сожалению, ночью ей всё хуже спится, а сегодня и вовсе проснулась раньше времени. На автомате она умылась и даже поиграла в игры на ноутбуке. Но затем снова уснула, кажется, всего на час. В животе жалобно зашумело и только тогда Эм поймет, что хоть и просыпалась до этого, но ещё не ела.
- Ты опередил меня. Я хотела приготовить что-нибудь сама. Очко в твою пользу, так уж и быть, - пожмет плечами притягивая поднос к себе, на кровать. Отбрасывая одеяло и подушки, оставит свободное место для Николаса. Есть в постели? Да уж, это что-то новенькое и неординарное.
- Всё по рецепту готовил? Ничего не переборщил? Есть точно можно? Отравить меня не собираешься? - засыпывала она его вопросами, прищуриваясь и глядя на него с подозрением. Но после она засмеется, ведь, естественно, вопросы она задавала в шутку.

Миф о том, что Николас нашёл рецепт в якобы существующей книге, её развеселил. Девушка хохотнула, прикрывая лицо рукой, потому что понимала, что это было бы явной глупостью. А глупости имеют свойство веселить её. Завтрак был на самом деле добротным. Почему-то она очень хотела найти изъяны в этих оладьях, но не могла. Может быть, настолько сильно она была голодной, или ей еда казалась вкусной лишь потому что её приготовил Ник. Хотя это было бы странным фактом. Отмахнув эту идею, она продолжит трапезничать, не замечая, что Ник изменился в настроении. Иногда она замечала за ним эту черту - задумываться о чем-то в глобальном смысле и размышлять об этом, словно за кадром телесериала.
Эммелина продолжила бы завтрак, если бы Ник не сказал сколько уже времени. Она буквально зарычит от недовольства и встанет с кровати, убирая поднос обратно на тумбу. Внешне она сохраняла лицо спокойствия, но одновременно с тем жуткой раздраженности. Внутри неё была целая буря всего самого-самого разнообразного. Конечно, раздражительность была, но Эм так же думала о том, что на Николаса злиться не стоит. Наверное, тот попросту не подумал, что Эммелина опаздывает. Но всё же...Как же он мог не разбудить её раньше, если проснулся уже давно и знал, что она всегда встает на час раньше. Хоть и Эмма не имела привычку долгое время собираться, она предпочитала собираться на работу с чувством, с тактом и расстановкой. Чтобы не было лишней суеты, не забыть ничего нужного. А тут...Она не успеет даже погладить собственную одежду.
Вообще, она застрянет на середине комнаты, не зная куда податься и с чего начать собираться. Через полчаса ей необходимо оказаться на работе и было бы чудесно, если бы оказалось, что Николас изобрел пространственно-временной портал. Невозможно не заметить, что не смотря на все её старания сдержать себя в выплескивании отрицательных эмоций, она пытается собрать себя в руки и начать действовать. Она не страдала перфекционизмом, могла и опаздывать в школу. И всё же, это была школа, а не работа, от которой зависит, будет ли она жить дальше с Ником или нет. Если не сможет заработать заслуженную заработанную плату, добрую большую часть которой отдаст Нику, то ей действительно придется заново придумывать план незаметного побега. Кто знает, что в этот раз выдаст Николас? В прошлый раз он сумел остановить её неожиданным признанием в любви. Эммелина не могла не остаться, она знала себя. Знала, что если не попробует, то всю оставшуюся жизнь будет корить себя за упущенный шанс. А теперь она даже не понимает, стоила ли игра свеч. Наверное, стоила. Искренне хотелось верить ей, что Ник просто позабыл о времени, как и она. Иначе Эмме показалось бы странным то, что Хьюстон не разбудил её, имея возможность. - Не могу собраться с мыслями.., - обе её ладони будут лежать на щеках, что горели от сильного волнения. Настолько сильно Эммелине не хотелось терять эту работу из-за прогула. Опуская руки, она пройдет к шкафу и удивится. Рабочей формы не было. Она переведет свой взгляд на Николаса и спросит его: - Ты не видел форму? Вроде бы вчера я повесила её туда..., - почесав затылок, она закроет шкаф и направится к телефону. Тут же отправит смс-сообщение своей напарнице о том, что скоро будет. В целях безопасности, телефон у неё был не новый. Новый, к сожалению, разбил кое-кто, кто находился в этой комнате. И сейчас, кнопочный сотовый был единственной связью с работой. Предупредить о возможном опоздании лучше, чем после вымаливать прощения за "прогул".

Парень прикрывает ее губы ладонью, чтобы она не могла ничего возразить. И благо, ведь в него могли в ту же самую минуту полететь самые отвратительные слова, которые она знала. Эммелина не понимала, зачем Николас так сделал. В чем смысл его поступка? Если он хотел сделать что-то приятное, то кажется, ошибся с временем проведения сюрпризов. Разве кому-нибудь вообще придет в голову выключать будильник человека, который панически боится опаздывать? Хотелось схватить Ника за ворот его рубашки и вернуть, чтобы потребовать внятных объяснений, без бесконечных загадок, которые ей уже надоело разгадывать. Он выводит её в гостиную и демонстрирует плоды своих стараний. Ей хочется улыбнуться, но она в удивлении осматривает всё это и шумно выдыхает воздух, который, оказывается, она задержала на короткое мгновение. - Это...Это...Я даже не знаю, что сказать, - хотелось бы поблагодарить, но в то же время было дикое желание задать один назревающий и возникающий вопрос:"Зачем?".  Да, он хотел её отблагодарить за её старания своими стараниями, но не в таком же глобальном масштабе? Возможно, что Эмме и нравилось просыпаться слегка позже намеченного времени. Возможно, что ей нравилось опаздывать и бежать по лестнице офисного здания, за одно запихивая булочку с корицей или вовсе, чтобы завтрак сгорел и приходилось выкидывать яичницу. В этом была своя романтика и свой дух "будничного утра". Ник лишил её этого и по моему всё это было чересчур. Эммелине стало неловко за то, что он занимался её одеждой, обувью. Всё это немного странно и Эм не знала, как к такому относиться. Являясь человеком, который всё делает сам, она позволила себе минуту размышлений.
Вытянув руку, Эммелина забрала одежду и заметила, как аккуратно всё было проглажено с толком, по крайней мере. Её должность обязывала выглядеть подобающе. Кажется, Ник был единственным в этом доме, кто понимал это.  - Спасибо, - тихо пролепечет Эм, наконец-то осознавая, что это слишком. Слишком много внимания со стороны Николаса. В последнее время она ощущает себя так, словно не может даже развернуться. На работе она по-настоящему отдыхала. Приходя домой она понимала, как скучала по Нику и общалась с ним с новой силой. Но если она проводила с ним более двух дней вместе, становилось страшно за собственные чувства, которые вдруг возникали и становились сильнее. Пока к подобному, как она считала, ещё не была готова. - Всё это, безусловно, очень мило. Но, ты не думаешь, что.., - она бы продолжила. Однако, взгляд метнется к настенным часам и Эмма невольно цыкнет. Как же быстро мчалось время, особенно утром. Она прихватила одежду и скрылась уже за дверью своей комнаты. Там она так же быстро переоденется и выйдет уже в идеальном виде. Ник потрудился на славу. Только благодаря ему, она впервые будет идти на работу без спешки..- Как же странно. Это мило, но пожалуйста, больше не стоит так делать. Мне неудобно, что ты занимаешься этим с утра пораньше. Ты не обязан, - как можно мягче постаралась ему объяснить Эммелина. Оставалось всего 15 минут, чтобы доехать до работы на метро, уйдет порядком 40-45 минут. Она почешет затылок в отчаянии и возьмет сумку с трюма, где и пообещал Ник, что она её там найдет. - Я уже опаздываю. У неё не хватает времени, чтобы доехать до работы, поэтому она даже не думает о том, чтобы готовить себе завтрак. Так или иначе, она может позволить себе потратить лишние пару баксов, чтобы купить что-нибудь в буфете, уже на самой работе. Найдя туфли, она убедится, что Ник не соврал про их чистку. Кажется, что обувь даже блестела от чистоты. Столь безупречность во всем пугало Эммелину. Это была не она. Не её волна, по которой она привыкла ориентироваться. Возможно, что придется привыкать к такому раскладу жизни. Иногда нужно подстраиваться под других людей. Если Ник решил, что тем самым может сделать приятное - это ещё не говорит о его вине, ведь он не знал, что подобное может Эм и вовсе не устроить.

Эммелина не успевает опомниться от своих мыслей, как Николас протягивает ей бумажный пакет с едой для обеда. Наверное, это было единственным, что не вызвало в ней противоречивых эмоций. Сейчас она была благодарна Нику за эту работу. Но всё же оставалось какое-то неприятное ощущение того, что она выглядит нелепо, когда ей помогают. Сама Эм о помощи не просила, Николас вызывался добровольно, это его решение, однако, немного ошибочное. Будь сегодня выходной день, Эмма посчитала бы весь этот утренний процесс довольно милым. А раздражение из-за того, что она опаздывает только ещё сильнее подогревало её желание объяснить Нику о её нежелании участвовать в этой подозрительной утренней суматохе. Он предлагает подвезти её до работы и Эммелина согласится, ведь деваться, по правде говоря, было некуда. Сейчас Николас был её спасительным кругом, хоть и Эмма старательно пыталась убедить себя, что смогла бы справиться и сама. - Спасибо, - невнятно пробурчит она, но попытается улыбнуться.
Не смотря на все его старания, ей ужасно сильно не хочется, чтобы Ник обиделся за её реакцию. Ей нужно привыкнуть, принять себя такой. Наверное, находясь в отношениях с кем-то, приходиться быть слабым, доверять человеку в большей мере, чем обычно. Гарсиа старалась и, как считала она, у неё получалось вполне не плохо.  Доверять кому-то слепо было совсем не в её духе. Скорее всего это и был тот знак, о котором все говорят, она должна была просто довериться Нику и понять, что он позаботиться о ней.
Но к тому же, она не особо хотела, чтобы кто-то на работе видел её с кем-то близким, с таким как Ник. Иначе пойдут не хорошие разговоры, которые чаще всего бывают основаны на чужих выдумках и догадках. Сплетни ей никогда не нравились, их всегда считала ненужным атрибутом любой женщины. А нужный атрибут - это спокойствие. Спокойствие, которого так сильно сейчас не хватает Эммелине. Если ей хочется, чтобы это утро не было испорчено самой собой, то надо засунуть свою раздражительность и обидчивость куда подальше, улыбнуться и вести себя так, словно всё в порядке.
Но всё в порядке. Чего я так завелась? Она сама не понимала откуда всё это в ней. Постепенно она стала чувствовать себя виноватой за то, что в грубой форме указала Нику на то, что не желает, чтобы подобное повторялось. Могла бы сказать и мягче. А может быть, хорошо, что Эм не пожалела чувств Ника, высказывая своё недовольство. Отныне он будет знать, что Эмммелине это не по душе и подобного больше не повторится. Всё же лучше ехать в машине с Ником, чем тратить время и деньги на такси. К тому же, таксисты всегда хитрили и обманывали, объезжая практически весь город через пробки, дабы счетчик накручивал цену за проезд. Эммелина не была жадиной, но и тратить деньги, которые должна отдавать Нику, не хотелось тратить на бессмысленные проезды. Да и в машине Ника не будет пахнуть перегаром и запахом дымящихся ароматизаторов. Она никогда не понимала этого, просто потому что любила порядок и чистоту. В подобных такси, которые нужно было ловить только одним способом - свистеть - Эмма старалась кататься не так часто.- Поторопись, - подгоняет она его, хоть и сама ещё никак не может выйти из квартиры. Заберет ключи, которые Ник ей отдал, дабы она могла сама заходить в квартиру, без стука и со-звонов с ним.  Хватая зонтик на всякий пожарный случай, выходит из квартиры, спускаясь по лестнице. Пока Николас будет закрывать дверь, она уже будет ждать его на улице, возле автомобиля. Один лестничный пролет, за ним другой. Она чуть прикрикнет, чтобы Ник на самом деле поторопился. Иначе и от его машины не будет никакого проку.

- Поздравляю с пятьдесят седьмым днем нашего знакомства..., - тихим голосом, стараясь, чтобы никто из коллег не услышал, прочитает Эммелина содержание открытки. Ей не хотелось осведомлять каждого, что кто-то приносит ей её любимую сладость на работу. Это уже становится параноидальным, надоевшим и ужасно раздражающим. Одновременно приятно, что её любимая сладость лежала рядом с этой незаурядной открыткой. Кажется, она могла бы опустить факт того странного сообщения на картонке, но устало вздохнет, когда сзади неё появится её коллега - Джессика. Хитрые зеленые глаза напарницы уже полминуты прожигали своим взглядом каждое слово, прочитывали снова и снова, а затем и вовсе девушка толкнет Гарсиа в плечо, чтобы девчонка обернулась. - Подсматривать - не хорошо, Джесс, - Эмма покачает головой и прижмет открытку к себе. Она не стыдилась этих отношений, которые отношениями сложно назвать, просто не любила, когда что-то дорогое для неё становится всеобщим достоянием. Эми точно знала, что сегодня эта рыжеволосая красавица будет трещать на весь офис о том, что у Эммелины есть ухажер, который присылает ей посылочки с сладостями. Эммелина будет глядеть на Джессику умоляющим взглядом, просящим никому и ничего не рассказывать. На что девушка махнет рукой и убедит, что всё в порядке. Красавица что-то промямлит про свою подростковую любовь, которую принято в народе называть "щенячьей" и усядется за своё кресло. Эммелина просила Николаса пока не перегибать палку, да и это дело не назовешь тем рычагом, из-за которого можно завестить. Поэтому она решает напомнить Нику о чем просила его совсем недавно. Она прищуривается, со стороны можно было бы подумать, что она придумывает какую-то новую теорию, похуже той, что придумал Стивен Хокинг. Если бы это было реально, то над головой девушки тотчас бы появилась лампочка. Берет телефон и пишет сообщение в ответ на его посылку. "Целых пятьдесят семь дней, а ты посылаешь мне рахат лукум? А как же свечи, шампанское? Где же романтика?". Но не успевает добавить в сообщении слова о том, что это была лишь шутка, так как появляется в офисе начальник. Убирает телефон под стол и слышит звук оповещения. Глаза сами по себе зажмуриваются, а девушка опирает свой подбородок об ладонь. Украдкой смотрит на экран сотового и...Да, да она отправила сообщение, не успев даже дописать, что лишь шутит и не обязательно совершать какие-то романтичные дела. Ей и  без того, на сегодня, хватит романтики, что хоть отбавляй. Ей нужен день на раздумья, чтобы понять, как объяснить возлюбленному о его способах ухаживания за ней. Ему стоило бы попридержать коней, Эммелине не в первой встречаться с парнем, но тот юноша, который был год назад...Его и возлюбленным сложно назвать. Скорее всего, ещё тогда, она встречалась только ради того, чтобы кто-то рядом был. Сейчас ей не хочется облажаться с отношениями, попытаться выяснить, настоящие это чувства или же очередная блажь, которая пришла в её дурную голову.
Как бы ей не хотелось, чтобы Ник понял сообщение буквально так, как было написано. Как бы ей хотелось, чтобы он понял, что это шутка. Как же будет нелепо прийти с работы и действительно справлять пятьдесят седьмой день с их знакомства. Пятьдесят седьмой! Эммелина даже не считала эти дни, они просто шли для неё. Возможно, что она просто не заслуживает того отношения, с которым к ней относится Ник. Порой она даже не обращала внимания на обычные вещи, на которые обращает любая другая девушка. Ей просто не было свойственно зацикливаться на чем-то одном, особенно на каких-то датах. Откинув телефон куда подальше, она принялась за работу. Было необходимо отвлечься от всего того, что заставляло её сомневаться в правильности сожительства с Ником. Ей всего 17, а он ждет от неё того, чего ждать не обязан, да и не имеет права. Она всего лишь девушка, которая потеряла в этой жизни всё. Как же сложно вновь собирать себя по крупинкам, понимать и осознавать, кем являешься в этих очень трудных буднях. За весь рабочий день, она лишь иногда будет поглядывать на экран телефона, так и не заметив пришедшего сообщения. Ну и хорошо. Может быть, Ник даже не обратит внимания на её слова.

Весь рабочий день Эммелина корила себя за то смс, которое отправила и не подумала над тем, что Ник может воспринять все её слова всерьез. Она была бы рада отправить следом за этим смс другое, но всё это время ей пришлось не слабо поработать, чтобы её стажировка не прогорела зря, чтобы её смогли устроить официально. Может быть она относилась к этой работе слишком скрупулезно, но оно того стоило. Поэтому не удивительно, что приходя с работы, Эм могла не замечать многих вещей на свете желая лишь лечь на кровать и уснуть до следующего рабочего дня. Мало кого устроит подобная перспектива - жить, чтобы работать. Однако огромного выбора у неё не было и приходилось выдаваться по полной программе, не оставляя хотя бы что-то, что могло бы её не сломить. И Николас верно подметит, когда спросит девушку о том, голодна ли она. Ещё как! Той еды, которой ей дал Ник, хватило на обед, а сейчас был уже вечер и желудок жалобно пел серенады, дабы Эм услышала эти молитвы. Многие бы сказали, что Эммелине стоило бы присматривать за своей фигурой, имея такой плотный график работы. А заботиться ей было не о чем, никогда не было проблем с едой. Сейчас бы она съела ровно столько, сколько бы ей дали еды, да ещё попросила бы добавки.
Ник быстро уходит на кухню, кажется, он приготовил что-то на ужин и это несказанно радует Эм. Значит, он понял, что смс от Эм было всего лишь шуткой, которую Эммелина теперь будет считать самой неудачной. Звонок телефона отвлекает её от желания поднять свою пятую точку и проверить над чем там колдует Ник. Не сказать, что Эмма расстроилась из-за звонка -  ничего не сказать. Она поняла одно точно: не нужно попадаться начальству на глаза, иначе замучают с работой на дом. К сожалению, ничего против она не могла сказать. Ей придется, через силу, согласиться с заданным делом и сядет за журнальный столик, доставая из сумки блокнот с ручкой. Никогда прежде она не думала, что будет сидеть вот так, ещё даже не переодевшись в повседневную одежду и мучится над звонками между двумя согласующимися компаниями. Только этого бреда ей не хватало в жизни. Едва хватало нервов, чтобы не закричать от злости и не психануть и не послать всё к чертям собачьим. Подперев голову рукой, она грызла кончик ручки и набирала номер компании коллег, но те никак не могли поднять эту чертову трубку. Раздражение становилось сильнее, а понимание того, что до срыва остается совсем немного, всё чаще посещало её голову. На какое-то мгновение она и забыла, что хотела кушать и осталась наедине со своими проблемами. Радовало, что Ник был пока занят на кухне и не видит, как Эммелина вновь всю себя отдает  работе. Неужели взрослая жизнь такая отвратительная? Иногда хотелось оторваться от всего, отправиться куда-нибудь в лес, ночевать в палатках и просто отдыхать от всего городского, шумного, назойливого. Она точно знала, что смогла бы отдохнуть именно тогда и только тогда. Очередной звонок встревожит Эмму и она оторвется от собственных мыслей на какое-то мгновение. - Да, да, я звонила им, несколько раз,  они не берут  трубку...Поверьте, я сделала ровно столько звонков, что скоро..., - она не успевает договорить, как начальник перебивает её. - Я всё поняла и исправлюсь. До свидания, сэр, - Эммелина порядком расстроилась. Да и кто бы не расстроился? Откладывая телефон, она достает из сумки кипу бумаг и опирается об спинку стула, вытягивая ноги и потягиваясь на неудобном стуле. - Ник, я, пожалуй, не буду ужинать..., - с сомнением произнесет девушка, зная заранее, что у неё просто не хватит времени справиться с работой и поесть. - А ты что-то приготовил? - всё же ей было интересно, как постарался с этим делом сам Николас и где-то в глубине души надеялась, что время остановится, чтобы она смогла провести время с пользой для себя. Возможно, она бы наконец-то смогла нормально поговорить с Ником. Отныне их разговоры едва можно назвать таковыми, скорее просто мини-диалоги и Эмма скучала по юноше, одновременно с тем, ей не нужны были его чрезмерные ухаживания. Ей хотелось, как прежде, сесть с ним рядом на диване и разговаривать всю ночь.

Он забирает её работу прямо из под носа и тем самым вызывает недовольство. Это чувство вполне обосновано - девушка не хочет оплошать перед начальством, от этой работы зависит многое. Не только будет ли она жить дальше с Николасом без зазрения совести, но и проверка собственной выдержки. Если она не пробудет долгое время на этой работе, то можно посчитать этот поступок полным провалом. Эммелина просто перестанет уважать себя. И это будет, опять же, вполне логичным. Устало фыркнув, она ничего не сможет поделать, кроме как смириться. Возможно, если она быстро запихает в себя еду, то успеет доделать работу, предварительно встав на стул, дабы достать необходимые бумаги. - Так что лучше не сопротивляйся. А то ты своим трудоголизмом быстро в больницу загремишь, а мне потом тебе апельсинчики носить. - Я не люблю апельсины, - проворчит девушка, но всего лишь в шутку. -Какое забавное слово "трудоголизм", совсем похоже на "акоголизм".  Девушка отложит ручку но всего буквально на несколько минут. Принимаясь за пищу, Эмма съест всего пару ложек и захочет запить чем-нибудь, но поблизости будет всего лишь апельсиновый сок. Тогда придется растянуть трапезу на долгое время, однако, страх перед потерей работы был куда ужаснее и мысли об этом никак не могли покинуть бедную головушку девушки. Облизнув губы, она откинется на спинку стула. Съела она не много, можно сказать, что просто поклевала, словно птичка. Но на нервах абсолютно отсутствовал аппетит к еде. Если несколько минут назад ей действительно хотелось есть, теперь же всю себя она отдавала работе,  не обращая внимания на друга и на его старания в готовке ужина. - Спасибо. Было вкусно, правда. Наверное, очень много времени заняло, - Эммелина улыбнется, потому что говорить ложь было бы глупостью. Николас действительно постарался и у него хорошо вышло. Ей бы хотелось, чтобы он подождал её с работы, тогда она смогла бы принять ванную и вместе с ним приготовить какой-нибудь ужин, совсем как несколько недель назад, когда они были..просто друзьями? Только был бы какой-нибудь другой день, выходной, когда она могла бы сполна ощутить заботу этого юноши. А именно сейчас, всё это внимание со стороны Ника было лишним, мешало и отвлекало. Сложно объяснить это человеку, которого не хочешь обижать, его вины в этом нет. Потянувшись рукой к бокалу, тут же передумает и вставая из-за стола, потянет за собой стул. Переставляя деревянный стул в плотную  к шкафу, поднимется и заберет бумаги. Почему-то совершенно забыла о своей фобии с детства - ужасного страха перед высотой. В последний раз, из окна она выглядывала ещё в маленьком возрасте и даже тогда она помнила, как же страшно ей было. Со временем страх должен был отступить на второй план...А вот и нет! Теперь Эмма боится вставать даже на стулья, глянув под ноги, станет не по себе и чуть пошатнувшись, неудачно встанет на пол. Резкая боль в ноге заставит юную девушку взвыть от неприятных ощущений и согнуть ногу в коленях. - Дурилка картонная, - естественно это описание идеально подходит для неё, так считала Эммелина. Только она могла получить ушиб, неудачно слезая со стула. Вот смеху то будет, если кто-то узнает! Какой позор. Зря то, что Эмма практически сразу решит пойти к себе в комнату. Но боль не прекратится и только станет сильнее. Зашипев от недовольства происходящим, она желала, что лишь бы Ник не всполошился по этому поводу. Ведь он может и умеет.  Сжав руки в кулачки, она присядет на диван и отложит бумаги справа от себя. Что же...Завтра с такой ногой не пойдешь на работу...Но дела закончить как-то нужно..

Девушка уже видела, как Ник стремится к ней и потому уже знала заранее его реакцию. Казалось бы, что живут они вместе всего ничего, но Эми знала практически каждую повадку и привычку Ника. Особенная его надоедливая привычка - преувеличивать проблемы. Эммелина хотела предупредить Николаса, что всё в порядке и это просто ушиб. Должно пройти немного времени, и подобное происходит частенько, если не так наступить на ногу. Но Ника не просто убедить в обратном, он принимает эту действительность сквозь призму своей реальности, в которой считает себя виноватым в этом небольшом происшествии, которое происшествием то назвать сложно. Эмма нахмурится от недовольства его высказываний. Но ведь он не виноват, зачем же просить прощения? И что уж тем-более, носить её на руках...Она бы и сама смогла дойти до дивана, хромая, но смогла. Возможно Эммелина уже просто утомилась и каждое движение и каждое слово Николаса воспринимала за неверное, раздражаясь всё больше. Вот, она мило улыбалась, а через минуту уже фыркала от чрезмерной заботы с его стороны. - Это всего лишь ушиб.  Я отдохну, если ты дашь мне поработать, - она говорит это слишком грубо, практически бросает эти слова ему в лицо, словно нарываясь на ссору. Она прекрасно понимала, что терпение юноши не резиновое, как и её. Сама себя она ощущала на грани срыва, которое было чревато плохими последствиями для них обоих. Эммелина даже кажется чувствовала, как кровь кипела от нервозности. Напряжение было слишком подавляющим. И был лишь один выход из этой ситуации - снова предпринять попытку сбежать. Скидывая с ног плед, Эмма отложит его рядом с собой и потянется к бумагам. Посмотрев на них, чуть ли не со слезами на глазах бросит их в сторону. Не было никакого желания снова хвататься за работу. Хотелось лишь отдохнуть, но Ник...Но Ник со своим вниманием подавлял Гарсиа. Переживая тупую боль в ноге, она встанет с дивана и пройдет сначала в свою комнату. Захлопнув за собой дверь, сама испугается шума, который создала сама. А затем примется переодеваться, но это всё настолько достанет её, что она бросит и одежду, за которую взялась. Всё, за что она хваталась, вызывало в ней дикую усталость, злость, а ещё сильное отвращение к самой мысли о предстоящих днях и делах. Ей никогда не нравилась перспектива работать офисным клерком, а тут становится им уже в 17 лет. То ли закон подлости, то ли закон жизни. Эммелина оставит телефон в комнате и не возьмет собой вещей. В офисной одежде, практически сразу после своего захлопывания дверями, выйдет из комнаты, пройдет в коридор. Там она быстро наденет кроссовки и не возьмет собой ключи, которые всегда оставляла на тумбе возле двери. - Пройдусь, подышу воздухом. Она не позвала собой Николаса, потому как считала, что сейчас ей нужно время наедине. Ник и без того суетлив, а если она останется в этой квартире ещё хоть на минуту, то ему явно несдобровать. Ник мог легко попасть под горячую руку Эммелины и затем они бы оба сидели, обидевшись друг на друга. Наверное, обижалась бы только Эми, но как же ей хотелось ошибаться в этом. Хотелось ошибаться в осознании того, что вся происходящая белиберда - это только её вина. Черт возьми, мне всего семнадцать! Почему это так сильно волнует меня?! Она не успела прожить и четверть своей жизни, а уже успела пожалеть о многих вещах. Нет. Ни в коем случае она не будет жалеть о своем знакомстве с Николасом. Подумать об этом - потерять частичку самой себя. Она имела к нему самые искренние чувства, но на данный момент, причиной её расстройств был не только он. К тому же, ей просто был необходим отдых. Всего-то. Закрывая за собой дверь, бросит небрежное "Пока" и в комнате станет намного тише, чем прежде.

Она надеялась сбежать от суматохи, но суматоха побежала следом за ней. Ещё увидев Николаса в окне, Эммелина устало вздохнула и отправила официантку, так и ничего не заказав. - Подойдите минут через 30, пожалуйста. Как бы ей хотелось улыбнуться работнику кофейни, но выходит лишь подобие не совсем удачной попытки. Девушка будет следить за действиями Николаса, одновременно понимая, что ей придется объясняться. Но голове не было и единой здравой мысли, лишь какие-то глупые идеи о том, чтобы снова сорваться с места и уйти. Как же разъяснить Нику, что ей просто необходимо уединение, что его внимание и забота давит на неё так сильно, что она буквально задыхается. - Может и не стоило меня разыскивать? - отвечая грубостью на его приказной тон, меняется в лице и опускает голову, рассматривая подол своей юбки. Как бы сильно ей не хотелось обижать юношу, наверное придется. Противоречия, на данный момент, без приукрашивания, боролись в ней. Эмма хотела и успокоить Ника, убедить, что всё на самом деле в порядке, но в то же время, её страшно злила вся эта ситуация. Скорее всего, слишком много информации поступало в её бедную голову, нужно время, чтобы переварить и разложить по полочкам. - Извини, я сегодня сама не своя, - голос слегка сорвется, но она сдержит в себе эту чрезмерную эмоциональность. Раньше ей удавалось скрыть все свои мысли через маску оптимизма. Она и сейчас остается оптимистом, но иногда проскальзывали мысли о безнадеги и усталости. - Ты имеешь полное право злиться, но..., - она бы продолжила, если бы не сомнения по поводу того, как Хьюстон воспримет эти слова. Усаживаясь удобнее, мысленно поблагодарит саму себя за то, что выбрала не самое видно место в кафе. С её места видно всех, но саму её узнают не многие. Дело не только в освещении, девушка поменялась даже во всем своем виде. Уже нет места для шорт и маек, лишь строгие костюмы, туфли. Её облик был несколько удрученным: белоснежная блузка, классическая юбка и кроссовки, которые она успела надеть перед выходом. - Но мне кажется, нам нужно обсудить множество вещей, иначе я просто отказываюсь возвращаться домой, - вот такое не простое условие. Всё, что им нужно - это поговорить. Кажется, в последний раз они разговаривали только утром вчерашнего дня. И тот разговор тоже не был идеальным, лучшим из лучших. Эммелине, как и любой девушке, было необходимо внимание, но не в избытке, которое дополнял Николас. Девушка понимала, что Ник старается изо всех сил, но его старания перестанут цениться, если он продолжит в том же духе. Ну и Эмма знала, что Николас станет её слушать, если она приведет такое условие, как вопрос о её сожительстве с ним. Как казалось Эм, она слишком рано повзрослела. Потеряла контакт с близкими, живет у парня, который через несколько недель после знакомства, признался в любви. Разве это нормальная жизнь? Наверное, для кого такая жизнь была примером, которого стремились достичь. Но Гарсиа-младшая точно ощущала, словно сердцем, что что-то идет не так и в этом "не так" была её вина. Эммелина дождется, пока Николас решит приземлиться на стул и девушка не будет поднимать своего взгляда, просто потому что боялась увидеть разочарование в глазах возлюбленного. Ник, скорее всего, уже давно перестал считать её такой, какой узнал через месяц после знакомства. Сейчас она вновь предстала перед ним в виде той Эммелина, которая встретилась ему в первый день, когда она отталкивала, отправляла домой и желала всего наилучшего. - Ты заметил, что я в последнее время часто бываю раздражена. Я знаю, что не могу срываться на тебя, ведь в этом нет твоей вины. Однако, тебе не кажется, что иногда ты перебарщиваешь с заботой ко мне? Я вполне могу справиться и сама со многими проблемами, которые проблемами смешно назвать. Делая многозначительную паузу, Эмма оторвет свой взгляд от пола и теперь будет разглядывать мелкие царапинки на столе. Они ей казались куда увлекательнее, чем устраивать гляделки с Ником. - На работе на меня давит со всех сторон начальство. Я нахожусь под пристальным вниманием, потому что новичок. Прихожу домой...А тут снова внимание и давление с этих четырех стен. Мне казалось, что я нахожусь в каком-то ящике и воздуха все меньше и меньше.

Когда Ник встал со своего места, Эммелина почувствовала себя совершенно маленькой по сравнению с ним. Его повышенный голос был вполне ясен, но она совсем не ожидала такой реакции. Лишь через некоторое время заметит за собой то, как она сжала руки в кулаки и сложила их на груди. В голове складывалась картинка из прошлого, где дядя ей рассказывал одну старую притчу. Чем громе слова, тем тише чувства. Когда люди недовольны друг другом и ссорятся, их сердца отдаляются. Для того чтобы покрыть это расстояние и услышать друг друга, им приходится кричать. Чем сильнее они сердятся, тем громче кричат. Когда же люди близки, они не кричат, напротив, говорят тихо. Потому что их сердца находятся очень близко, и расстояние между ними совсем маленькое. Чем громче говорил Ник, тем сильнее было желание Эммелины продолжить ссору. Но ничего из этого не выйдет путного. Он говорит глупости, сам того не понимая. - Мне нужно было лишь терпение, ничего другого. Ты хочешь, чтобы я благодарила тебя за твою заботу, но эта забота лишняя, абсолютно непонятная для меня. Я не привыкшая, уж извини, - сама Эмма решила не повышать голоса, разъясняться в спокойном тоне. Не было ни сил, ни желания разругаться с Николасом в пух и прах. Разве ни у кого не случался такой момент, когда боишься подумать о том, что было бы, если бы в один день ты поменял свое решение? Эмма думала об этом слишком часто. Наверное Нику не пришлось бы не думать сейчас за двоих, а переживал бы только за себя. Эммелина не занималась бы дурацкой работой, которая ей отвратна, зато была бы вероятность того, что она оказалась пойманной теми двумя бугаями. - Мне сложно, Ник, очень сложно. Каждый день приходиться рассчитывать на неделю вперед то, что я должна сделать, куда сходить и зачем сходить. Жить, не зная как там поживает моя семья, не зная как найти с ними связь, выйти на контакт. Да, ты..Очень хороший человек, прекрасный и я  люблю тебя, - тараторя свою речь, она сама не заметила, как сказала нечто очень важное и продолжила лепетать, как маленький ребенок, - я не говорила тебе, что ты перебарщиваешь, потому что иногда мне кажется это очень милым. А иногда я злюсь на себя, потому что не имею права отвлекаться, потому что должна работать и зарабатывать деньги, чтобы не ощущать себя нахлебницей у тебя в доме. Под конец речи у Эммелины уже не хватало воздуха и поэтому она глубоко вздохнет и нахмурится. Переосмысливая свою речь, вспомнит что сказала некоторые слова, которые говорить было, пожалуй, ещё рано, но сказала она их на эмоциях, которые били через край. Может быть, ей давно надо было высказать всё, что лежало на душе? Но ведь и до этого были дни, когда они сидели на диване и беззаботно болтали о том, о сем. Однако, те разговоры были глупостью, дурачеством, а если заводились серьезные темы, то только по инициативе самого Николаса. Эммелина старалась избегать душевных бесед, она знала, что не сможет долго терпеть и не высказываться, вот и  старалась молчать, давая Нику шанс выговориться. Он рассказывал о себе и Эммелина внимательно слушала, а свои мысли оставляла при себе. Этот принцип был её мантрой и как же она должна была ослушаться своих же принципов? - Прости. Ты прав, ты не виноват, что влюбился в эмоционального нестабильного человека, - Гарсиа пожала плечами и закрыв лицо руками, почувствовала, как весь груз, который собрался за это время, упал с плеч. Стало легче дышать, а видеть она стала намного лучше. Словно вся эта усталость была какой-то оболочкой, которая закрывала её от внешнего мира.

ПРОСТ

Надежда - это то, что сопровождает нас в отношении к испытаниям. Это то, что придает нам силу не сломаться и утонуть в пучине тьмы и уже не выбраться. Нельзя терять надежду, иначе испытание, посланное Господом, будет провалено, и второго шанса что-то исправить уже не предоставится.
Кто-то говорит, что нам написана на роду та или иная судьба, и пишется она задолго до нашего рождения. Вот здесь ты можешь упасть с велосипеда, а вот в этом месте ты взмываешь над облаками, прыгая с парашютом. А вот здесь тебе предначертано вести борьбу с сильнейшей болезнью, и исход этой битвы зависит лишь от тебя...
Мамочка... мой милый цветочек, моя солнечная, золотая лилия, что распускает свои лепестки и тянется к солнечному свету, вбирая теплоту и нежность его утренних лучей. Я никогда бы не подумал, что мне будет так страшно жить, страшно просыпаться каждое утро, зная, что больше можешь не услышать ее голос, не ощутить прикосновений ее теплых, ласковых рук. Она очень любит эти цветы - под стать ей яркие и жизнерадостные. Но сейчас она даже не улыбается.
И вот ты набираешь номер больницы, в которой она проходит лечение с замиранием сердца, биение которого прерывается, пока ты не услышишь ее голос. Уставший, но жаждущий жить ради них, ради сыновей. И ты успокаиваешься и продолжаешь жить до следующего звонка...
Я вчитываюсь в мифологию любимой истории, "Хроники Нарнии". Как детально прорисован образ Создателя, льва Аслана, спасителя, того, что своим рычанием заставляет раны затянуться, а души петь. Хотел бы я очутиться в сказке, превратиться в мальчика Диггори Кёрка, который присутствовал в миг сотворения Нарнии, познакомился со сказочными тварями, помог изгнать Колдунью на Север, и Владыка Аслан вознаградил его исцеляющим яблоком с волшебной яблони, которое излечило его тяжело больную матушку. Жаль, в жизни так не бывает. Чудеса есть, я чувствую, как они бродят рядом, просто в пору невзгод и тягот, под натиском ненависти и бесконечных войн люди совсем разучились верить в чудо, но все хотят волшебного разрешения своих проблем.
По первому зову отца я бросаю книгу и оказываюсь в суровой реальности, где все отнюдь не так чудесно, как в книге. Мы втроем направляемся в госпиталь проведать маму, я крепко держу шестилетнего Бэрри за руку. Я знаю, что ему также, а, быть может, еще сложнее переносить испытание, которое рухнуло на наши юные плечики. И вот мы медленно, чтобы не нарушить ее покой, входим в палату.
Она продолжает увядать на глазах, словно цветок, нуждающийся в свежей спасительной влаге, но который забыли полить. Она смотрит на тебя устало, в глазах пустота, и лишь еле заметные слезы выражают ее состояние. Она не может сказать, но это и без того заметно, что она мучается. Но продолжает улыбаться через силу и успокаивать, утверждая слабым голосом, что чувствует себя хорошо, а болезнь страшна только лишь с виду.
Еще недавно матушка радовалась жизни, читала тебе на ночь сказки, танцевала до упаду на берегу блестящего озера, рассказывала невероятные истории и обучала жить, чувствовать, дружить, помогать людям. И вот ты здесь: держишь ее за руку и видишь конец.
Первым, что я почувствовал, был резкий рваный удар, нанесенный в область груди, там, где еще мгновение назад билось сердце. Теперь же вместо него зияет огромная рана, кровоточащая фонтаном, который не под силу унять. А дальше потемнело в глазах, сухих - словно болезнь мамы осушила еще и их. Соленый ком боли медленно подступает к горлу и застревает, преграждая дыхание. Я задыхаюсь. Мне трудно дышать. Рот открывается под натиском струящейся изнутри боли, но ни звука не срывается с губ - я совершенно не в силах что-либо произнести. Хочется кричать, и крик этот наверняка больше бы походил на рев раненного зверя, нежели голос двенадцатилетнего мальчишки, который только что потерял ту, которую ценил больше всего, ту, которую боготворил и чей образ видел в своих снах. И, наконец, сердце осознает случившееся, а душа начинает плакать горючими слезами, которые, кажется, обжигают щеки, по которым текут соленой дорожкой.
Мама умерла.
А вместе с ней засохла и ярко-желтая лилия, что я подарил на её день рождения, который был в прошлую субботу.

Как понять, что тебе грустно без близких? Просто смени место проживания и год не вспоминай о предыдущей жизни.
Честно говоря, Николас порядком скучал по тем суетливым дням,проведенным в семейном гнезде с братом и отцом. Впрочем, ему стало несколько легче, когда парень сменил обстановку. В любом случае в новой квартире было меньше предметов и воздуха, напоминающих ему о покойной матери.
Николас вздохнул и взглянул на доску, на которой профессор Кёрк чертил какие-то причудливые диаграммы по кейнсианской теории. Надо ли говорить, что парень порядком скучал на занятии, ибо за окном была совершенно ясная и прекрасная погода, ярко светило солнце, а легкий ветерок чуть слышно шептал "бросай учебу и ступай на воздух".
Надо как-нибудь позвать Бэрри на прогулку. В зоопарк сходить или в парк развлечений..., - пронеслось в голове. Честно говоря, Николас скучал по младшему брату, но отчетливо понимал, что меняющийся едва ли не каждый день мальчишка может быть занят своими важными дружескими делами. Беренгар отличался невероятной добротой, ровесники тянулись к нему, и немудрено. Хьюстон-средний даже иногда завидовал этой невероятной способности брата в два счета заводить друзей. Ему хотелось обладать такой же способностью, но нет, Николас все-таки был одиночкой во всех смыслах. Нет, он не чурался шумной компании приятелей, но вечера предпочитал проводить в обнимку с интересной книгой, считая, что от многостраничных друзей больше пользы. Прагматик, что еще скажешь.
От мозгового штурма парня отвлек громкий звонок мобильного телефона, так что Ник и сидящий рядом одногруппник вмиг подпрыгнули на месте.
- Хьюстон! - рявкнул преподаватель, и парень виновато взглянул на мужчину, пряча телефон под столом, но еще отчетливо слыша его сигнал. Бросив взгляд на экран, Николас увидел незнакомы номер - городской - и попытался вспомнить, какой организации или кому он принадлежал. Внезапно его осенило.
- Профессор, можно я выйду? Очень срочно.
Не дождавшись ответа, парень сорвался с места и пулей вырвался из наскучившей ему аудитории. Звонили из больницы. Что могло случиться? Он в порядке, быть может, что-то с его родными?
- Алло, - голос задрожал и застыл в недоумении, когда медсестра сообщила в трубке, что некий Беренгар Хьюстон нуждается в срочной госпитализации, но в связи с невозможностью дозвониться до их странного отца, необходимо было присутствие совершеннолетнего близкого родственника.
Не дождавшись, пока женщина договорит, парень вырубил звонок и глубоко выдохнул. Что могло случиться с Бэрри? Недавно он слышал о том, что младший брат влез в драку, но, как подумал Хьюстон-средний, скорее, его просто побили. Тогда он не придал этому особого значения, да и был слишком занят составлением доклада для новой конференции. Но сейчас он плюнул на важный предмет - родной человек был куда важнее.
Николас вышел на улицу. Дуновение ветра освежило его мысли и немного успокоило, несмотря на то, что парень просто стоял и судорожными глотками хватал воздух. Ему было нечем дышать, руки тряслись, а сердце колотило в груди так, что, казалось, вот-вот вырвется наружу. Но парню необходимо было успокоиться, ибо ему еще за руль садиться, чтобы скорее доехать до больницы.
Наконец, пик шока отпустил его, и Николас тяжело выдохнул. Нельзя было терять ни минуты, и Хьюстон-средний быстро отыскал свой автомобиль на университетской парковке и, взгромоздившись на водительское сидение, завел мотор.
Пристегнуться не забудь, придурок! Хочешь лично загреметь в травматологию? - напомнил как раз кстати высунувшийся Внутренний голос.
Точно, прости, - извинился перед собой Николас и выполнил необходимые меры безопасности.
До больницы, где, по сообщению медсестры, находился Беренгар, ехать предстояло около получаса. Ну, если не считать, пусть и незначительные, пробки. Ник, казалось, считал минуты... нет, секунды до места прибытия и молил, чтобы время текло быстрее...
Зачем мы торопим время? Оно и без того летит стремительнее ветра, не остановишь. Порой мы молим часы, дни, годы, в надежде что те смилуются над нами и замедлят свой бег. Но иногда время играет слишком нечестно, и мы не успеваем сделать то, что планировали, в частности, сказать теплые слова тем, кого любим.
Добравшись до нужного здания, Николас вышел на воздух и запер автомобиль. Осмотрелся. Пожалуй, он впервые в жизни находился в этой клинике, во всяком случае, насколько он помнит.
Найдя вход, парень вошел внутрь и, предъявив паспорт (как предусмотрительно, что он всегда носит все необходимые документы с собой!), подошел к окну регистрации.
- Мне звонили по поводу госпитализации Беренгара Хьюстона, - он говорил прерывистыми фразами, словно пытаясь вспомнить слова, которые забылись от шока, - к сожалению, наш отец не может присутствовать. Меня зовут Николас, я его брат.
Девушка в окошке немного порылась в компьютере и достала какие-то бумаги.
- Подпишите здесь.
Николас взял в руки авторучку и попытался начертить личную подпись, но руки не слушались. После пяти минут упорной борьбы с показавшимися бесполезными конечностями, закорючка все-таки была проставлена на бумаге, и парня проводили в палату, предварительно выдав ему белый халат, и объяснили всю ситуацию. Страшно, удивительно, но благородно.
Войдя в комнату, где находился Бэрри, Николас медленно подошел к кровати и сел рядом.
- Эй, дружище..., - осторожно взял руку мальчика, похоже, что тот спал, - как же ты меня напугал...

ВАС НЕ ЖДАЛИ

Дзынь...дзынь...дзынь...
Какого черта? Сегодня же нет занятий или экзаменов. Я отчетливо помню, что не заводил никаких будильников. Нахрена тогда этот занудный айфон трезвонит в такую рань?
За окном едва проснулось солнце и теперь через большое окно заглядывало в гостиную комнату, где вот уже которую ночь Николас проводил в объятьях дядюшки Морфея. Ничего особенного, просто парень по доброте душевной уступил свою комнату недавно поселившейся в квартире девушке, которую на днях спас от беды. Впрочем, лето набирало обороты, ночью было невероятно жарко, и спать в просторной гостиной, да еще и открытым настежь окном было куда приятнее, нежели в крохотной душной спальне.
Телефон не прекращал шуметь, и Николас, наконец, не выдержал и, пытаясь разлепить глаза, протянул руку к журнальному столику в надежде нащупать телефон.
- Алло.
Звонил отец, чудно. И Николас надеялся, что это всего-навсего была очередная шутка Хьюстона-старшего, чтобы даже в свой выходной сын не расслаблялся и не спал до обеда. По правде говоря, парень любил поспать, но теперь, учитывая обстоятельства, ему было особенно не до сна. Нужно было соответствовать званию хозяина дома, держать квартиру в чистоте, завтраки, беды, ужины и тому подобное, особенно, перед девушкой, что сейчас носит интересное название - выпендрежность.
- Как будешь через десять минут? - громко вскрикнул Николас от неожиданности и резко приподнялся на диване, широко распахнув глаза. Сон словно ветром сдуло.
Что ему понадобилось с утра пораньше от сына? Но ладно, допустим отцу захотелось увидеть Николаса, допустим, у него есть какое-то дело, но зачем было появляться в семь утра да еще и так внезапно? Мало того, что в комнате, где парень спал, сейчас зиял такой бардак, что черт ногу сломит (накануне вечером Ник уснул перед телевизором, так что содержимое чашки, в которой был попкорн, рассыпалось по полу), так вдобавок ему придется отчитываться перед отцом, что у него делает девушка. Разумеется, отец не будет против, однако, такую новость нельзя было обрушивать на человека так сразу, в частности, потому, что это было весьма неожиданно со стороны сына сообщить такую новость. Ибо все близкие прекрасно знали, что Николас вряд ли решится поселить в доме представительницу прекрасной половины человечества, хорошенько не обдумав прежде.
Итак, что ему сейчас делать? Пока он пытается осознать услышанное в трубке, время продолжает стремительно нестись, и наверняка вместо обещанных дести минут у него осталось всего восемь. У них.
Вспомнив про Эм, Николас подскочил с дивана и, наспех запихивая ноги в домашние шлепки, понесся в соседнюю комнату. Разумеется, ему не хотелось доставлять девушке неудобства, но один он не справится, не теперь. Надо же, какая ирония. Пару дней назад он в легкую уложил двух бугаев с пистолетами, а оказаться один на один с отцом в назревающей беседе парень ужасно боялся.
Осторожно приоткрыв дверь спальни, Николас заглянул в комнату и на цыпочках приблизился к постели, на которой тихо посапывала Эммелина. Опустившись на корточки у кровати, Ник заглянул в лицо девушке.
Надо же, она даже спит красиво...
Он не позволял себе комплиментов, разве что в мыслях, но Эми ему нравилась. Она была воплощением нестандартной, но весьма привлекательной  внешности, скрытности и легкости. С ней было, о чем поговорить, и чем полюбоваться. И юноша надеялся, что она задержится у него надолго, в любом случае, он хотел узнать ее поближе. Легкая улыбка возникла на лице, а рука инстинктивно потянулась к упавшему на глаза черному локону. Аккуратно убрав его с лица, Николас тяжело вздохнул, ему не хотелось нарушать сон девушки. Но сейчас он, как никогда, нуждался в ее поддержке, ведь они еще не придумали, что будут говорить окружающим.
- Эм, проснись.

Кто говорит, что растения и животные не могут думать и чувствовать, глубоко ошибается. Глядя в глаза лилиям, Николас будто начал понимать цветы, а они его. Их мерцание побледнело, и они понимающе уставились на юношу своими лепестками. В мыслях послышался голос матери, чей образ яркими красками вспыхнул перед глазами и вовсе не собирался его покидать. Наверное, он весьма странно сейчас выглядел со стороны, но улица была пуста, да и мнение окружающих его не особо волновало. Ведь у каждого в жизни бывают моменты, когда он грустит, предается воспоминаниям, скорбит по усопшим и молится о здравии близких.
За прилавком мелькнула чья-то тень, и перед лицом возникла женская фигура, которая с любопытством оглядела юношу с ног до головы, а особенно всмотрелась в лицо, после чего произнесла, тем самым, отвлекая Николаса от его глубокого погружения в мир души:
- Будешь так долго стоять под солнцем- напечёт.
- Эмм..., - лишь невнятно промычал юноша в ответ и словно очнулся. Инстинктивно потрогав затылок и макушку - кипяток, хоть ставь жарить индейку, впрочем, сейчас не День благодарения - Ник тряхнул головой и, отогнав представления о цветах и жизни иной, мысленно извинившись при этом перед матушкой, обратил внимание на новоиспеченную собеседницу, которая с искренней улыбкой желала утащить редкого для такой погоды посетителя магазинчика подальше от жары и прямых солнечных лучей.
- Зайдёшь на чашечку чая или чего-то прохладительного?
- Прохладного? - не до конца отойдя от путешествия "в себя", Николас обнаружил, что в его правой руке все еще были остатки воды в бутылке, и вдруг его осенило. Открутив колпачок, юноша аккуратно сбрызнул лилии остатками минеральной воды, и те благодарно будто вновь оживились. - Ну, разве что совсем ледяного, - на ходу выбросив пустую бутылку в урну, Ник спрятался под козырьком и оказался в тени небольшого помещения и легкой прохладе кондиционера, - от тех капель все равно уже не было бы толку.
Николас махнул рукой и огляделся. Он впервые очутился так близко в настоящем цветнике, и это навело невероятное чувство на юношу. Нос уловил ароматы самых разнообразных цветов - от классических алых роз до гибискусов, а в груди разлилось приятное тепло. Глаза вдруг начали искать местечко, куда можно было бы плюхнуться и перевести дух. Ник вдруг вспомнил, что гуляет на жаре с самого утра, и уже порядком подустал, а ноги вдруг стали настолько тяжелыми и неподъемными, что сами молили об отдыхе. Осмотрев себя, юноша недовольно фыркнул на мокрую от пота футболку и закатил глаза. Он был готов в такую жару пройтись голышом - тут же вспыхнули картинки раннего детства, когда, никого не стесняясь, можно было носиться по мягкой траве или горячему песку в одной лишь панаме - и глубоко вздохнул, вновь вспомнив о матушке. Он и не думал в такой день заводить с кем-то разговор, особенно, с незнакомым человеком. Но проигнорировать цветочницу уже было бы дурным тоном.
- Как вообще можно работать в такую жару и мучить себя и растения? - вопрос был весьма бытовым, иначе куда было себя девать без работы. В наш век без труда никуда, разве что вещи в узелок и идти по дороге, как трубадуры... Хотя, это должно быть интересным - путешествовать. Разумеется, если у тебя есть, куда потом возвратиться...